Давид Михайлович Лернер

Давид Михайлович Лернер родился в 1909 году в Жмеринке, в семье фотографа. Окончив в 1932 году Киевскую консерваторию, он приехал в Москву, где был призван на службу и направлен в симфонический оркестр Центрального Дома Красной Армии. Дирижировал оркестром Василий Васильевич Целиковский - отец знаменитой впоследствии актрисы Людмилы Целиковской. Демобилизовавшись спустя три года, Давид Лернер стал артистом московской филармонии.

“И тут меня уговорили поехать на Камчатку - работать в местном Радиокомитете, - вспоминает Давид Михайлович. - Я воскликнул: “Да это же у черта на куличках!” Объяснили: мол, всего на несколько месяцев, сулили большие деньги, обещали невиданную природную экзотику. На вокзале меня провожали замечательный певец Соломон Хромченко с супругой, председатель камчатского радиокомитета с девятнадцатилетней дочкой. И вот эта девочка сказала мне на прощание: “Поверьте, это ваша судьба!” Так оно и получилось. Через восемь месяцев она стала моей женой... По дороге “к черту на кулички” я совершил, пожалуй, самый фантастический поступок в своей жизни”.

Дирекция московского радиокомитета поручила пианисту купить рояль, чтобы с его помощью начать музыкальное образование трудящихся Камчатки. По тем временам “отправить на Камчатку” значило примерно то же самое, что сегодня - “отправить на Луну”. Два месяца Лернер вез с собой специально купленный в московской комиссионке рояль марки “Ибах”. Но уже в том же 1936 году он зазвучал по радио на всю область. Это был первый рояль на Камчатской земле.


“А еще через год, - вспоминает Давид Лернер, - почти всю мою семью развезли в черных воронках. Я работал простым пианистом. А в моем обвинении написано: “...измена Родине, участие в контрреволюционной организации, террор, диверсии”. Арестовали тестя, тещу (она была певицей Новосибирской оперы). Не тронули только мою жену, тоже певицу, - Наташу Ложникову. Ей было всего 19 лет, и она была комсомолкой.

Спустя 22 месяца, уже после снятия Ежова, музыканта освободили, восстановили на работе в Радиокомитете и даже дали путевку в Кисловодск для поправки здоровья.  “Когда я вышел, честно говоря, понятия не имел, кому после всего этого буду нужен. А к роялю поначалу просто боялся подходить - вдруг мы с ним не поняли бы друг друга? Только война вернула меня к реальности”. 


В самом начале войны Давид Лернер организовал в Петропавловске ансамбль “Били, бьем и будем бить”, который давал концерты для воинов Советской армии. Ансамбль нуждался в подходящем репертуаре, и Лернер написал песню на стихи Лебедева-Кумача "Священная война". Однако стала знаменитой и прогремела на весь мир другая версия этой песни - Александра Александрова. О существовании музыки Лернера теперь свидетельствуют только камчатские афиши 40-х годов: к сожалению, ноты ее были утеряны.

В 1942 году Давида Михайловича мобилизовали и направили в военно-пехотное училище во Владивостоке - готовили к отправке на фронт. Но потом командировали в Ансамбль песни и пляски Тихоокеанского флота - сначала краснофлотцем, а затем присвоили звание мичмана. Остаток войны музыкант провел в бесконечных концертах по всему Дальнему Востоку. "Служил я там с 1942 по 1945 год вместе с Борей Бруновым, знаменитым впоследствии конферансье. Ездили по частям, давали концерты на кораблях, в гарнизонах, словом, как в песне поется, "приближал день Победы как могли". 


Давид Лернер демобилизовался в декабре 1945 года и возвратился в Москву. Он обрел славу прекрасного концертмейстера, выступая с выдающимися певицами - Марией Максаковой, Валерией Барсовой, Леокадией Масленниковой.

По словам Давида Михайловича, с Марией Петровной Максаковой его свел случай. В 1953 году у нее, уже признанной солистки Большого театра, не было подходящего аккомпаниатора, и ей предложили Лернера. После первого концерта певица написала ему на программке: “Наш экзамен прошел на отлично. Спасибо”. Только за 1954 год они дали сто концертов и не расставались потом целых двадцать лет.

“Как-то Лемешев позвонил Максаковой и спросил: “Марья Петровна, вы не возражаете, если Давид Михайлович будет работать и со мной?” - вспоминает Давид Михайлович. - Так в 1958-м я начал работать с Сергеем Яковлевичем Лемешевым и до конца его жизни в 1977 году был личным аккомпаниатором. Причем многие годы работал с обеими звездами параллельно. Мы не гнались за количеством концертов. Например, Лемешев пел раз в три дня. Но Максакова могла петь каждый день...

Вообще с ними было очень легко, это были обыкновенные советские люди, без всяких, прости господи, звездных болезней. С Марией Петровной, кстати, мы дружили семьями. Помню, когда в 69-м в ЦДРИ я отмечал свое шестидесятилетие, она должна была сказать вступительное слово. Но в этот день у нее прихватило сердечко, она позвонила: мол, приехать не могу, если хотите, приезжайте с магнитофоном, запишите мою речь. Я приехал. Мария Петровна лежала в постели. Больная, она нашла такие слова, что они актуальны до сих пор, и я на своих концертах до сих пор иногда включаю ее вступительное слово почти сорокалетней давности.

О знакомстве с Полем Робсоном пианист рассказывает так: “Меня ему рекомендовали в качестве аккомпаниатора, когда он первый раз посетил Москву. А когда приехал во второй, сразу попросил: “Только Лернера!” Он, кстати, немного говорил по-русски, останавливался только в гостинице “Советская” (бывший “Яр”). Ему снимали шикарный номер - 200 рублей в сутки. В его репертуаре были в основном советские и негритянские песни, обязательно “Широка страна моя родная!” - это была его “коронка”. Мои коллеги в шутку называли Робсона “Павлом Васильевичем”...

В домашнем кабинете музыканта висит старенькая карта Советского Союза. На ней - свыше 500 кружочков, которыми отмечены города и поселки, где он выступал. Но, несмотря на свой возраст, продолжает активную творческую деятельность. Его график - по пятьдесят концертов в год - выдержит не всякий молодой музыкант.

“Нынешние мои выступления, с одной стороны, в основном благотворительные, а с другой - я просто обязан поддерживать форму”, - с улыбкой говорит Давид Михайлович. Кстати, на вопрос, в чем секрет его долголетия, пианист отвечает: “Знаете, я сам удивляюсь. Мы прожили с первой супругой Натальей Филипповной 59 лет душа в душу до самой ее смерти. Сейчас вот уже десять лет рядом со мной мой близкий друг и соратник Галина Павловна. Я никогда не курил, могу с рюмкой водки просидеть целый вечер. Вероятно, секрет - в музыке и любви бесконечной...”